Неточные совпадения
Заметьте — я не считаю вас глупым или упрямым, нет; вы образцовый
моряк, а это много стоит.
Когда я кончил и человек подал обед, я
заметил, что я не один; небольшого роста белокурый молодой человек с усиками и в синей пальто-куртке, которую носят
моряки, сидел у камина, a l'americaine [по-американски (фр.).] хитро утвердивши ноги в уровень с ушами.
— Они легко могут платить еще по десяти рублей с тягла, —
заметил моряк.
Говорят, что он нашел еще записку, в которой дядюшка изъявлял желание отпустить на волю дворовых, но он, справедливо
заметив моряку, что, стало быть, дядя раздумал, если сам не написал отпускных, и что в таком случае отпустить их было бы противно желанию покойника, — сжег эту записку на свече.
Он похож на
моряка, который всю свою жизнь делал рейсы из Кронштадта в Петербург и очень ловко умел проводить свой маленький пароход по указанию вех между бесчисленными
мелями в полупресной воде; что, если вдруг этот опытный пловец по стакану воды увидит себя на океане?
Капитан второго ранга, вероятно, нехорошо был о нем наслышан и не хотел с ним сближаться; ему даже неприятно было стоять рядом с майором за молебном, и Алымов это
заметил и «начихал на него»: он отошел от горделивого
моряка и, переступя поближе к дьячкам, стал задувать с ними вместе не в такт, но очень громким и звонким голосом...
Тем временем доктор вместе со старшим офицером занимались размещением спасенных. Капитана и его помощника
поместили в каюту, уступленную одним из офицеров, который перебрался к товарищу; остальных — в жилой палубе. Всех одели в сухое белье, вытерли уксусом, напоили горячим чаем с коньяком и уложили в койки. Надо было видеть выражение бесконечного счастья и благодарности на всех этих лицах
моряков, чтобы понять эту радость спасения. Первый день им давали есть и пить понемногу.
«Но полузатопленное судно не шло ко дну: вероятно, пустые бочки, бывшие в трюме, спасли нас», — вставил капитан, — и надежда закралась в сердца
моряков, надежда, что вот-вот на горизонте покажется парус судна, которое
заметит погибавших.
Благодаря особой любезности капитана «Анамита», высокого, сухощавого, молодцеватого на вид старого
моряка и типичного горбоносого южанина с гладко выбритыми смуглыми щеками и седой эспаньолкой, Ашанина
поместили одного в каюту, где полагалось быть двоим.
Наконец,
заметив молодого лейтенанта [Лейтенант — второй офицерский чин у
моряков.], показавшегося из-за грот-мачты, он подошел к нему и, вытягиваясь во фронт и отдавая по форме честь, спросил...
По выходе, после двух дней стоянки, из Копенгагена ветер был все дни противный, а потому «Коршун» прошел под парами и узкий Зунд, и богатый
мелями Каттегат и Скагерак, этот неприветливый и нелюбимый
моряками пролив между южным берегом Норвегии и северо-западной частью Ютландии, известный своими неправильными течениями, бурными погодами и частыми крушениями судов, особенно парусных, сносимых то к скалистым норвежским берегам, то к низким, окруженным отмелями берегам Ютландии.
Шел мелкий, назойливый дождь, пронизывало холодом и сыростью, мутное небо тяжело повисло над горизонтом. Но, несмотря на то что родина встречала возвращавшихся
моряков так неприветливо, они радостными глазами глядели и на эти серо-свинцовые воды Финского залива и на мутное небо, не
замечая ни холода, ни сырости.
Многие поотошли от кружка,
заметив презрительную улыбку сенатора, и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью
моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнюю слышал.
Отставной
моряк говорил очень
смело (это видно было по выражению лиц, его слушавших) и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили.